«..крепдешиновое фуросики с белым тысячекрылым журавлем*…«
Если верить переводу, вот так прямо на ткани и был нарисован — или выткан, или вышит, — журавль с ТЫСЯЧЕЙ крыльев. Интересно, как себе представлял эту картинку переводчик? Какой виделась ему птичья тушка, буквально утыканная крыльями — должны же они где-то и как-то прикрепляться к ней! И не факт, что места хватило бы всей тысяче. Вообразить такое чудище еще худо-бедно можно, нарисовать (выткать, вышить) — вряд ли.
Ок, возьмем случай, когда «тысяча» не буквальна, а означает просто «много». «Тьма-тьмущая». Но и тогда этот пернатый гекатонхейр не вписывается в типичные представления о якобы тонком изяществе поэтических образов в японской прозе.
А вероятнее всего, вопрос не стоит выеденного гроша и ломаного яйца. Просто кто-то ради сомнительной поэтичности предпочел забыть, что счетные слова есть и в японском.
UPD: После дополнительных проверок стало совершенно ясно: нет, никаких тысячекрылых, тысячелапых и тысячеклювых монстров там в помине не было. Был нежно-розовый (ок, будем предельно точны: оттенка цветов персика) платок-фуросики с узором из мелких, белых и нормальных (то есть с двумя крыльями) журавлей, и ткань эта** так и называлась — «в журавлик», как бывают ткани «в горошек» или «в цветочек».
А в ситуации «вся рота, черт бы ее побрал, идет не в ногу, один подпоручик идет в ногу» неплохо хотя бы присмотреться к тому, что делает «рота», чтобы не плодить монстров безо всяких на то оснований.
__________
* Ясунари Кавабата, «Тысячекрылый журавль», пер. З.Рахима.
** К названию ткани в том же переводе тоже есть вопросы, потому что хотелось бы реально посмотреть, что можно завернуть в крепдешин и далеко ли удастся унести завернутое.