Разрушительное действие времени

Пропустила, к сожалению, премьерный показ на канале FAN сериала 火鳳燎原 в моем переводе, получившего русское название «Разрушительное действие времени». Работать с ним было невероятно интересно, не в последнюю очередь из-за прекрасной и разнообразной графики. Скорее всего, восприниматься русскоязычными зрителями он будет совсем иначе, чем китайскими: тем в большинстве известно, что показан путь победителей, в том числе основателя династии.

Size matters

На чем только ни прокалываются мастера, корифеи и мастодонты… впрочем, вот случай, который можно и не считать проколом, и даже наоборот, похвалить за «редкую образность», как принято хвалить родных и знакомых кролика (с).

Коллекционер сомнительных нравственных качеств показывает Крошу нэцкэ — первую увиденную Крошем вблизи, музейные не в счет, те были под стеклом, в витринах. Крош описывает увиденное: «Фигурка была величиной всего с мундштук…»

Стоп. А часто ли принципиальный советский десятиклассник Крош видел мундштуки? Наверняка часто, многие тогда курили, в том числе дешевое, с сыплющимся табаком, так что мундштук был необходим. Вот только размеры они имели разные, эти мундштуки — и покороче, и подлиннее, ну, а если вспомнить знаменитый oversized foot-long мундштук Холли Голайтли, становится ясно, что это очень ненадежная единица измерения (и нэцкэ длиной с мундштук Холли была бы уже не нэцкэ, а скорее кокэси). Мальчик (ладно, юноша) Крош с большей вероятностью привел бы в сравнение спичечный коробок, пол-карандаша, большой палец, что угодно, но текст писал в то время пятидесятилетний с гаком автор, натужно изображая подростка, в итоге мы имеем то, что имеем.

Дьявол и Дэниел Уэбстер

В АСТ выходит сборник Стивена Винсента Бене, для которого я перевела четырнадцать рассказов. Наиболее удачные из них, на мой взгляд, — «Док Меллхорн и жемчужные врата» с прекрасным одержимым врачом и не менее прекрасным рахитиком Асмодеем по прозвищу Микки («от Микки-Мауса»), «Колокола пророчат» и, конечно, «Посещений нет».

Подпорченное

И очередной пример того, что получается, когда пере-перевод делают или без знания исходного языка, или просто бездумно.

Японский фильм-призер «Личная жизнь» на Кинопоиске, первые же минуты. Группа из пяти человек, каждый из которых держит в руках картонку с одним из знаков хираганы и двумя восклицательными знаками, выстраивается, образуя слово «Поздравляем». У третьего по счету человека в руках не одна картонка, а две — знаки で и と. Но держит он их, перепутав порядок знаков в слове, так что вместо «おめでとう!!» получается «おめとでう!!». Героиня, которой показывают все это, замечает ошибку и поправляет. Но кричит с балкона при этом: «Джиро, третья и четвертая — вверх ногами!», и Джиро тут же меняет местами картонки. Повторяю, не переворачивает ногами вниз, а меняет местами.

Вот что это было? Переводчик не смотрел на картинку? Переводчик доверился монтажным листам на английском? Переводчик был не переводчик, а искусственный интеллект, которому пофиг? Но так или иначе, озвучен этот эпизод именно так.

(И да, вполне может быть, что потом, дальше по ходу фильма, это объясняется — допустим, у героини клинический кретинизм, и она по жизни путает слова и выражения, или же она так замотана, что забывает все и вся, в том числе хирагану, которую японские детишки успевают запомнить еще до школы, — но осадочек, как говорится, уже остался).

Работа легкой не бывает

Вышла долгожданная Кикуко Цумура в моем переводе. Двойное, а то и тройное удовольствие доставила сначала работа над переводом этой книги, а теперь доставляют разгорающиеся споры, с какого все-таки языка она была переведена.

Обидно будет только, если за этими спорами отступит на второй план содержание книги, а она о сильном духом человеке, который, несмотря на аннотацию, не только НЕ выгорел на работе, какой врагу не пожелаешь (нет, спойлера не будет, и в оглавлении эта работа тоже не указана), но и вернулся на нее.

А насчет языка, с которого сделан перевод, — ну вот подсказка:

Мы не едим, что кто-то съел однажды.

Не ищем мы нАхоженных путей.

И даже если в реку входим дважды,

То лишь затем, чтоб вместе стать сильней.

(Какие-то претензии к трехсекундному экспромту? :-))

Крокодильчики мои, цветики речные

..А между тем продолжается премьерный показ филиппинского сериала, получившего русское название «Любовь и тайны Тумахана», в переводе которого я поучаствовала, сделав шестнадцать серий из тридцати восьми. Сериал неожиданно хорош, разве что самую капельку наивен: помимо любви и тайн, там есть великолепные панорамы почти нетронутой природы, мистика и сверхспособности, жестокость на грани и предельно четкое объяснение, кто убивает культуру народов и их среду обитания по всему миру, насаждая чуждый образ жизни и преподнося его как достижение цивилизации. Ну и спойлер: самыми жуткими чудовищами в сериале оказываются вовсе не крокодилы.

НА ЗАМЕТКУ

«В сочетании с конфуцианским искусством самой жизни, эти предметы вэнь породили совершенно самобытную культуру. Представляя собой сплав утонченности, колоритности и сдержанного хорошего вкуса, она наделила китайцев способностью к ассимиляции, в высшем проявлении не имеющей себе равных. Имея максимальную среди всех великих цивилизаций протяженность открытой границы, Китай постоянно подвергался набегам конных варваров, всегда готовых напасть на оседлых земледельцев. К воротам Китая являлись татаро-монголы, единственный дальний набег которых нанес смертельную рану Римской империи. Но то, что китайцы не могли отразить, они поглощали. Завоеватели каждой волны теряли идентичность в процессе добровольной ассимиляции; они восхищались тем, что видели. Раз за разом неуч-захватчик, вторгшийся в Китай исключительно с целью его разграбления, не мог устоять перед ним. И уже через несколько лет на первом месте для него значилась надежда написать подобие китайских стихов, которые его учитель, он же его покоренный раб, не сочтет совершенно недостойными благородного мужа, а больше всего этот захватчик мечтал, чтобы его принимали за китайца. Самый яркий пример тому — Хубилай. Он покорил Китай, но сам был покорен китайской цивилизацией, ибо победа позволила ему осуществить давнее стремление — стать подлинным Сыном Неба». (Хьюстон Смит, «Мировые религии. Индуизм, буддизм, конфуцианство, даосизм, иудаизм, христианство, ислам, примитивные религии», перевод Ульяны Валерьевны Сапциной, Эксмо, 2022 г.).

Satisne est?

Не делают

Из сериала «Хваюги» — нет, это говорит не завистница, а влюбленный Сунь Укун своей избраннице:

«Шрамы не делают тебя менее красивой, но меня это расстраивает«.

Вот, собственно, что имелось в виду, когда речь шла о том, что мы бешеными темпами теряем русский язык. «Не делают кого-либо каким-либо» — эта уродливая калечная (от «кальки») и калечная (от «калеки») конструкция встречается повсеместно и почти (или уже) стала нормой. А жаль.

Ну и упреждая реакцию «критикуя — предлагай»: а что, нельзя было ту же мысль выразить фразой «шрамы тебя не портят, но расстраивают меня»? Вопрос риторический, ясно же, что и так схавают.

Как испортить сериал

Китайский сериал «Начало» в «Окко» — наглядный пример, как можно сделать из конфетки (триллер с временной петлей) всем известное нетонущее вещество, и не чем-нибудь, а простым и доступным средством — переводом. Неизвестно, то ли постарался очередной «искусственный интеллект Ivan», то ли перевод заказали выучившему русский китайцу, слабо замотивированному миской риса, но за тридцать четыре минуты первой серии мы слышим:

  • как обычную городскую автобусную остановку с упорством, достойным лучшего применения, называют «станцией» — несколько раз подряд;
  • как врач говорит о пациентке: «У нее легкое сотрясение, но не тяжелое»;
  • как героиня рассказывает, что «слева выехала машина доставки», при этом на экране показывают, как выезжает то, что машиной быть ну никак не может — типичный «ваймай», мотоцикл с коробом сзади.

Ну что, так держать.

Есть над чем поржать.

UPD: продолжаем просмотр. Если интересно, зачем — ответ в первых строчках поста: сериал — конфетка, очень хорош. Но безнадежно испорчен переводом, и вот доказательства…

  • «когда человек страдает от неправомерной смерти, его душа запирается в месте его смерти» — ага, на три висячих замка.
  • «это только сделает нас более подозрительными» — нет, не ухудшит характер героев, просто у полиции будет больше оснований их подозревать. Ну тот же случай, как с недавним переводом исторического текста, где «войско распустилось». Нет, не стало вести себя разнузданно, просто солдаты разбрелись кто куда после гибели командующего.
  • «в пятый раз я впервые столкнулась с автомобильной аварией, произошедшей на перекрестке» — имеется в виду, впервые увидела, как на перекрестке произошла авария.
  • «в шестом цикле меня вызвали в полицию» — а вот и нет, это полиция явилась к ней в больницу, чтобы допросить.
  • стандартная путаница с «встретились» и «познакомились»
  • простенькую схему временных циклов называют «картой», а потом — «диаграммой»
  • «для нас было мало времени» — да просто они не успели.
  • «потому что каждый раз, когда он (автобус) взрывается, раздается рингтон» — нарушена последовательность: сначала звучит рингтон, от него срабатывает бомба.
  • «эта девушка полностью сотрудничает с вами» — это говорится второму подозреваемому, в качестве шантажа: вот ваша сообщница уже перестала упрямиться, а вы?
  • «кто спланировал этот инцидент» — инциденты можно планировать? Будем знать.
  • «Сяо Хэюнь очень эмоционален, его не охраняют. Перехватим его первым» — сидит человек в допросной, запертый. Как еще его охранять, куда перехватывать?
  • «Первый раз на разведке?» — спрашивают друг друга полицейские, занимаясь чем-то вроде обхода территории, а дальше происходят погоня и задержание. А в повторе тот же вопрос звучит как «первая выездная миссия?» О как.
  • «Ты в порядке?» — спрашивает один полицейский другого после драки, и тот, совершенно целый и невредимый, отрицательно мотает головой. Это уже общее место. На самом деле вопрос звучит как «ты не пострадал?», и естественно, на него отвечают «нет».
  • «Просто долго был в допросной, я не смог с этим справиться» — с чем справиться, с каким еще «этим»? Не выдержал он долгого сидения, вот и заснул.
  • «На несчастный случай и на бомбу реакция будет разная» — а вот откуда взялся несчастный случай? Когда просили остановить автобус, потому что одному из пассажиров стало плохо, это никакой не несчастный случай.
  • «Человек находится в автобусе» — хоть бы поясняли. Бомбу запустил вручную тот, кто находится в автобусе.
  • «Эта пожилая леди» — да елки ж палки! Китайская пенсионерка самого простецкого вида. Ну какая, к могуям, «леди»?
  • «Этот человек» — показывают при этом ну явную женщину. Совсем не смотрели на картинку?
  • «Я не нацеливаюсь на тебя» — имеется в виду «я тебя не виню», но тоже здорово.
  • «это ты структурировал игру» — геймдизайнер-то? А почему не геймдизайнировал?
  • «в этот раз мы долго не виделись» — в смысле, уже знакомый героине полицейский долго не приходил на допрос.
  • «для покупки снотворного (в аптеке) нужна выписка из больницы» — да ну? А рецепт уже не котируется?
  • «высокоалкогольное белое вино» — точно не крепкое? И даже не сильноалкогольное? Высокий класс, ах, ах!
  • «он долго не хотел платить, поэтому я продолжала на него зыркать» — ай-яй-яй, интеллигентная женщина, продавщица в аптеке, «зыркает» на покупателей!
  • «в следующий раз, когда будем докладывать, предупреди полицию…» — это про звонок в полицию про бомбу. Докладывать, ишь ты!
  • «сойди с автобуса» — переводчик учился русскому в глухой деревне?
  • «следите за своей безопасностью» — это объявление в автобусе. Глаз не спускайте со своей безопасности! А то убежит.
  • «почему ты такой несносный?» — у современной молодежи такой лексикон? Ай да искин-иван!
  • «боялся, если мы начнем движуху, водитель остановится…» — это он про «устроим скандал». Сплошное непопадалово у искина. Где-то снижает стиль, где-то, наоборот, завышает не по делу.
  • «я плох в ссорах, не знаю, как это поддержать» — а просто сказать «не умею ссориться»? Ну где они, ваши шаблоны?
  • «я говорю факты!» — да? А получается чепухня.
  • «Что нам делать? — Снова проверить. Иначе он снова взбесится» — а проверить — это полезть в чужой рюкзак за бомбой. Если снова проверить, он, конечно, не взбесится. Ну кто, скажите на милость, бесится, когда посторонние к нему в рюкзак лезут?
  • «тогда в этот раз надо найти аргумент получше» — это все для того, чтобы влезть в чужой рюкзак. Аргумент, чтобы влезть в чужой рюкзак. Интересно, как себя чувствовали те, кто озвучивал? Или это тоже был искин?
  • «просто возьмем его под контроль силой» — Человека. Предположительно с бомбой в рюкзаке. Хотят взять под контроль силой. Два задохлика. Ну флаг в руки.
  • «я сейчас просто удивился, он меня тронул» — ТРИ! Три раза пришлось прослушать на медленной скорости, чтобы разобрать эти несколько слов. «Тронул» — выглядело в кадре как начал отбиваться руками и ногами. Ну да, потрогал так легонько.

Если будет время, продолжение воспоследует. Как видите, интересное кино.

Мёд лести, догорев, похож на иней

Этот тестовый перевод с китайского (отрывка из романа Дянь Сяня, который предполагается выпустить под нелепым названием «Удушающая сладость, заиндевелый пепел»), выполненный для редакции «АСТ Mainstream», я публикую здесь на всякий случай, зная милейшую привычку некоторых нечистоплотных издательств отказывать переводчикам, но использовать их тестовые переводы. В соответствии с требованием издательства этот тест был выполнен менее чем за неделю.

UPD: К сожалению, пока безграмотные редакторы-китайцы (или недоучки-русские) будут определять, что именно мы читаем по-русски, мы продолжим терять русский язык. Люди, неспособные написать без ошибок коротенькое замечание к тексту, не умеющие пользоваться Википедией и словарем, не умеющие даже прочитать слово («Пробудив землю? Это как?»), не имеют права принимать решения, касающиеся книг на русском языке.
Наш язык уже пострадал от обилия низкопробной англоязычной литературы, незачем менять шило на мыло.

Глава 1

Я пощупала бледно-аквамариновую магическую преграду: она была такой же упругой, как раньше, чуть более гладкой, чем кожица виноградины, но неуязвимой как для огня, так и для удара клинком. Говорят, ее установила еще прежняя богиня-покровительница цветов[1], и я представила, что если бы превратить эту преграду в ткань, одежда из нее получилась бы не только красивой, но и добротной благодаря ее прочности.

– Э, да это, никак, Таотао-Виноградинка! Сколько лет, сколько зим, давно не виделись, все ли у тебя хорошо? – Старик Ху внезапно вырос передо мной прямо из-под земли, пробурив ее, и впечатление этим произвел неизгладимое.

Я схватилась за грудь, сердце в ней подпрыгнуло раз-другой, и благополучно вернулось на прежнее место. Постучав старикашку по глянцевитому лбу, я напомнила:

– Мы виделись не далее как сегодня на рассвете.

Глазки-бусинки старика Ху блеснули, отчетливее обозначился сложный узор морщин, сплошь покрывающих лицо.

– Я же пошутил, Таотао. Годы мои немалые, видно, память подвела, да?

– Угу, – простодушно подтвердила я.

– А ты все так же способна ранить чужие чувства, Таотао, – отрадно, весьма отрадно, – старикашка довольно покачал головой. – Не скажешь ли ты мне, куда собралась?

– Услышала, что у госпожи Чанфан выдалось свободное время, вот и составила прошение, чтобы отнести и показать ей, – я пощупала перевязанный листок писчего шелка, спрятанный в рукаве. – Говорят, за пределами мира цветов есть немало примечательного, мне хотелось бы побывать там и поглядеть.

– И ты думаешь, что госпожа Чанфан согласится выпустить тебя за преграду? – ужаснулся старик Ху.

Я засмотрелась сквозь преграду на обилие цветов за пределами Зеркала вод, жалея, что мимо еще не пролетел никто из духов насекомых, который мог бы доставить прошение госпоже Чанфан вместо меня, как вдруг старик Ху вскипел.

– Ай-яй-яй, Таотао, что за безумие на тебя нашло? Откуда снаружи взяться хоть чему-то примечательному? Только риск и опасность, сплошной риск и опасность. Таких плодовых духов, как я и ты, в числе небожителей и так уже мало, не хватало еще выходить наружу, чтобы тебя тут же съели!

Старик Ху – дикая морковь, путем совершенствования достигшая бессмертия, и несмотря на то, что он явный овощ, ему нравится считать себя фруктом, и он очень этим кичится. По слухам, среди тех, кто совершенствовался и достиг бессмертия, фруктов и овощей очень мало, но такие, как мы, среди прекрасных цветочных фей мира цветов – действительно исключение. Так или иначе, старик Ху стараниями достиг бессмертия, а я после четырех тысяч лет совершенствования – всего лишь дух, бессмертия так и не достигла, о чем, разумеется, горько сожалею.

В Зеркале вод, помимо меня и старика Ху, живет еще несколько ни на что не годных цветочных духов. Прочную магическую преграду вокруг Зеркала вод, оберегающую его от проникновений из внешнего мира, прежняя богиня Цветов воздвигла как благословение и защиту для нас, духов невысоких нравственных достижений. Однако, по-моему, смысла в этом мало: как с дверью, створку которой можно тянуть к себе, но нельзя толкать от себя с одной стороны, или можно толкать от себя, но нельзя тянуть к себе с другой, и всегда есть хотя бы один способ открыть с одной стороны. А то, что не открывается ни в том случае, когда тянут, ни в том, когда толкают, разве не называется стеной, а не дверью? В том виде, в каком преграда существует сейчас, она препятствует не только проникновению людей из внешнего мира, но и мешает нам, духам из Зеркала вод, что удивляет несказанно. Каждый год госпожа Чанфан приезжает обследовать Зеркало вод и попутно проверяет наши достижения. Видя каждый раз, как развиваются мои божественные способности, она не особенно сокрушается, и говорит, что надо лишь подождать десять тысяч лет: тогда я достигну бессмертия и обрету способность защищать себя, так что смогу выйти за преграду у Зеркала вод.

А мне в самом деле не хватит терпения ждать еще шесть тысячелетий.

– У тебя просто нет такого опыта, но то, что находится снаружи, внушает страх. В былые времена, когда я был еще молод, встретился мне однажды кролик с налитыми кровью глазами, разинул здоровенную пасть, оскалил клыки и загрыз бы меня, если бы я не зарылся глубже в землю и не спасся бегством, а то валяться бы мне там до сих пор в виде объедка. Ты посмотри, посмотри, вон даже шрам остался! – С этими словами старик Ху засучил рукав и показал мне запястье.

Я даже шею вытянула, присматриваясь, но так и не различила шрам среди пятен бурой старческой «гречки», и была вынуждена оставить бесплодные попытки. Так или иначе, в рассказах старика Ху кролики всегда предстают самыми опасными и свирепыми хищниками, какие только есть в мире.

– Такому сочному медовому персику, как ты, стоит только выйти наружу – и он опомниться не успеет, как его съедят, – старик Ху погладил себя по круглому животу и смачно причмокнул губами.

– Я виноград, а не персик, – хоть я слушала его невнимательно, но сочла своим долгом поправить, когда речь зашла о таком принципиальном вопросе, как моя видовая принадлежность.

– Виноград, как и персик, – сочный и сладкий лакомый плод, разве нет? Негоже тебе, юной девице, придираться к каждому слову, – старик Ху откинул бороду в сторону – наверное, сконфузился, во всяком случае, лицо у него стало пристыженным.

Я прождала полдня, так и не увидела ни одного летающего духа, в конце концов сдалась и решила снова прийти завтра.

К тому времени, как я вернулась в дом, солнце уже скрылось за горами, из бокового флигеля волнами долетал запах гари. Открыв дверь, я увидела, что Ляньцяо-Форзиция стоит перед моим столом и держит в обеих руках что-то круглое и черное, как смоль. Заметив меня, она встрепенулась.

– Таотао, ты здесь! Посмотри, что я нашла во дворе за домом! – Не успев договорить, она сунула неизвестный предмет прямо мне под нос.

От вони горелого я отшатнулась, сделала несколько больших шагов назад, а когда отдышалась, опасливо взглянула на то, что мне показали, и воскликнула:

– Черная! Ну и ну, какая же она черная!

Ляньцяо осталась недовольна:

– Я спросила тебя, что это такое, так зачем ты говоришь мне, какого оно цвета?

Ляньцяо – цветочный дух, не сумевший достичь бессмертия, она постоянно и всюду подбирает что ни попадя – хорошо бы еще она не совала свои находки мне под нос. Сегодняшняя была далеко не самой крупной, но уж точно самой зловонной.

– Да ведь это ворона на последнем издыхании. Зарой ее, для цветов она все равно что удобрение, – я смутно различила в смоляной черноте очертания перьев, и предположила, что это ворона.

– Ворона? – Голос Ляньцяо взвился. – Таотао, хочешь сказать, это птица? Птица! Наконец-то в этой жизни я увидела птицу! – И она возбужденно завертелась на месте, не зная, как поступить.

Неудивительно, что она так разволновалась: в Зеркале вод нет ничего, кроме цветов, трав и насекомых, и птицы сюда еще никогда не залетали. Я видела птиц в «Каталоге видов шести миров» у старика Ху, потому имела представление, как они выглядят.

– На последнем издыхании? Значит, она еще не умерла? А ее можно оживить? А если получится, мы оставим ее у себя? – дергая меня за рукав, принялась умолять Ляньцяо.

Я перевела взгляд с черных от грязи ладоней Ляньцяо на мой рукав и порадовалась уже тому, что на мне сегодня темно-фиолетовый халат, который я долго и тщательно стирала и едва успела надеть. Подавляя возмущение, я ответила ей:

– Живое не оживает, мертвое не умирает. И рождение, и смерть случайны, все сущее проходит череду бесконечных перевоплощений. Если ей суждена жизнь, она выживет, даже если оставить ее в саду без еды и сна, если не суждена – тогда даже моя помощь ничем не поправит положения.

– Таотао, я услышала твои непостижимые речи и опять запуталась. Мне известно только, что Будда учил проявлять сострадание. Как же ты можешь бросить на произвол судьбы умирающее существо?

– Откуда тебе знать, что если я спасу ее, это будет проявлением сострадания? Простые люди цепляются за жизнь, а тем, кто познал Будду, известно, что лишь смерть – путь к переправе на другой берег, к возрождению для будущей жизни. Как бы ни была горька жизнь, смерть ведет к блаженству.

Ляньцяо открыла и захлопнула рот раз, другой, и наконец совершенно растерянно произнесла:

– Позволь мне обдумать все это.

И она удалилась размышлять о том, что услышала от меня.

Я обрадованно унесла ворону во двор за домом. В позапрошлом году я посадила там японский банан, но по-моему, прижился он неважно, наверное, земля оказалась недостаточно плодородной. Если зарыть под ним ворону в качестве удобрения, то уже следующим летом он начнет ветвиться, выпустит листья и даст прохладную тень.

Наспех забросав вырытую ямку, я умылась и вернулась в дом, чтобы лечь в постель.

Проспав полночи, я вдруг проснулась с мыслью о том, каким образом эта ворона пробилась сквозь магическую преграду Зеркала вод. Некоторое время я терялась в догадках, потом встала, вышла во двор и выкопала ворону.

Мимоходом сорвав лист винограда, чтобы приманить светляков, я набрала их в светильник, и при его свете расправила вороне крылья. У основания каждого крыла поблескивал бледно-золотистый металл. Значит, это и в самом деле не простая, а достигшая бессмертия ворона. Обидно было бы зарыть ее в землю как удобрение для цветов, лучше уж сварить на медленном огне и разделить между обитателями Зеркала вод. Съеденная доля прибавит им духовной энергии и сбережет несколько лет упорного совершенствования.

Пока я размышляла об этом, до меня вдруг дошло, насколько мудрое решение я приняла. Вот только ворона  постепенно теряла способность дышать и до окоченения ей осталось уже недолго. Если сварить ее в таком виде, эффект снизится не меньше чем на десять процентов, а при поглощении духовной энергии особенно важно следить, чтобы эта энергия была действенной и свежей. Оставалось только вновь вдохнуть в ворону жизнь и не дать ей окоченеть.

Я подумала, а потом, скрепя сердце, вытащила из-под кровати горшок с медом, который собственноручно очищала в течение пятисот лет, извлекла из горшка каплю содержимого, влила ее в клюв вороны и вернула ей способность дышать. Уже после первого вдоха крылья птицы вдруг стали мягче и теплее, и я, довольно потирая руки, ушла на кухню за котелком.

Но я не ожидала, что к тому времени, как я вернусь с котелком на ножках, собранные мной ранее светляки почему-то испугаются, всполошатся и разлетятся по всей комнате.

Увидев эту картину, я не придала ей значения, ведь эти насекомые в самом деле мало что знают о жизни.

Меня поразило другое: от моего меда прошедшая путем дао ворона обрела облик человека, который теперь полулежал, обмякнув, у меня на столе.

Я поставила котелок на стол и обошла вокруг человека, с легким огорчением соображая, как уместить его в мой котелок высотой от силы две ладони, и понимая, что он туда не поместится, а значит, сварить его не удастся.

После некоторых размышлений я вдруг вспомнила, что все небожители, божества и демоны, владеют вместилищем энергии – их внутренней основой духа, и на протяжении всей жизни вся их духовная сила, умения и опыт скапливаются в ней. Достаточно завладеть этой основой, и получишь все сразу. А я только что по глупости чуть было не сварила эту пернатую целиком.

Вот только неизвестно, где этот ворон прячет свою внутреннюю основу. Я с трудом перетащила его на лежанку и обыскала всю изодранную черную одежду, которая была на нем, попутно сокрушаясь, что его представления о прекрасном отличаются от представлений тех, кто находится за пределами шести миров и не проходит череду перерождений: оказывается, ему нравятся такие украшения, как дыры по всей одежде. Однако ничего похожего на основу духа я так и не нашла. Наверное, он спрятал ее внутри тела.

Опять-таки с трудом я сняла с него черную, как смоль, пестрящую дырами одежду, продолжая при этом ощупывать его, и сделала одно весьма примечательное открытие.

Внизу живота у ворона обнаружилось нечто диковинное, и когда я щупала его, оно становилось то тверже, то опять мягче. Припомнив, как устроено мое собственное тело, я поняла, что у меня ничего подобного нет, и подумала, что там-то, должно быть, и спрятана внутренняя основа духа. Все-таки ума мне не занимать.

Отщипнув усик виноградной лозы, я превратила его в ножик, испытала его остроту на двух собственных волосках, убедилась, что он острый, как бритва, и осталась очень довольна.

С ножиком в руке я уселась на ворона спиной к его лицу, взялась за диковинный предмет и уже готовилась сделать надрез, как вдруг за спиной, словно гром среди ясного неба, раздалось возмущенное:

– Нахалка!

Этого прозвучавшего вдруг в ночной тишине и не самого мелодичного возгласа немудрено было испугаться.

От неожиданности я свалилась на пол и чуть не порезала руку собственным ножом.

И с изумлением увидела, как совершенно голый ворон сел на моей лежанке и вперил в меня взгляд блестящих глаз с опущенными внешними уголками. От этого взгляда сверху вниз вся моя смелость улетучилась, я схватила нож и вскочила, и едва наши глаза очутились на одном уровне, не сдержала внутренний вздох сожаления: как и подобало ворону, достигшему бессмертия, ростом он мог соперничать даже с сахарным тростником из сада старика Ху.

Мне невольно вспомнилось, что по пути совершенствования я иду уже четыре тысячелетия, но без особых успехов, в настоящий момент похожу на десятилетнего ребенка из мира людей и выгляжу даже более незрелой и неопытной, чем Ляньцяо, которая совершенствуется всего тысячу лет. В то время я еще не знала, что я далеко не простой дух винограда.

Пока я приходила к убеждению, что мой невеликий рост – стыд и позор, ворон окинул меня свирепым взглядом с головы до ног, прожег им насквозь и выпалил:

– Откуда ты взялась, чертовка?

Хоть на нем не было ни единой нитки, его властные манеры подавляли, и я впервые поняла, что сила и могущество никак не связаны с одеждой.

Однако, хоть мои познания и опыт невелики, тем не менее я духовная сущность, честно идущая по пути к благородной цели – достижению бессмертия. И когда ворон назвал меня «чертовкой», я и расстроилась, и в то же время разозлилась.

Если подумать, этот ворон только сейчас был почти при смерти, но едва проглотил каплю изготовленного мною меда, оправился, как ни в чем не бывало. И поскольку насчет свойств меда моего изготовления я не заблуждалась, отсюда следовало, что достижения ворона на пути дао весьма велики, так что при попытке померяться с ним силой меня ждет сокрушительное поражение. Не говоря уже о том, что я только что пыталась отнять у него внутреннюю основу духа: если он узнает об этом, как бы мне самой не превратиться в перегной, который, как известно, лучше всего питает цветы.

Рассудив так, я придала лицу приветливое и почтительное выражение и сказала:

– Мои товарищи по пути дао называют меня просто «благодетельницей» – согласно доброму обычаю, мы, духовные сущности Зеркала вод, творим благодеяния, не называя своих имен.

И я первым делом разъяснила ворону, что именно я спасла ему жизнь, да-да. Хотя поначалу я собиралась сперва спасти его, а потом съесть, как известно, к одной и той же цели ведут разные пути, пути-то могут быть разными, а цель – одной, и как бы там ни было, я его спасла, так что само собой, он не имел никакого права убивать меня. А вторым делом я напомнила, что принадлежу к духовным, а вовсе не к демоническим сущностям, как он сказал.

– Благодетельницей? – Ворон принужденно улыбнулся, не сводя с меня ледяных глаз.

Увидев это, я затрепетала от страха, думая, что меня разоблачили, но продолжала изо всех сил притворяться невозмутимой и безмятежной, пока отвечала:

– А разве это не так? Один братьев-даосов свалился ко мне в сад и сильно пострадал, и чтобы продлить его дни и помочь ему и дальше следовать тем же путем, я извела на него целый горшок собственноручно приготовленного по секретному рецепту медового нектара, а потом вдохнула в него жизнь, и этот даос только что очнулся.

Лазурное небо свидетель: если не считать слов «целый горшок», все это чистая правда.

Ворон вдруг просиял улыбкой, – ее великолепие хотя и выдерживало сравнение с садом, полным цветущих персиков, в первый момент она ошеломляла, – и негромко произнес:

– Уж не для спасения ли моей жизни ты только что хваталась за нож?

Старательно подыскивая ответ, я сжалилась, взмахнула шелковым одеялом и прикрыла наготу ворона:

– Я увидела, что одежда брата-даоса вся изорвана, и решила обновить ее, но никак не ожидала, что замечу опухоль, которая выросла у него внизу живота. Да, слабый телом силен духом, только это не всегда к лучшему, и поскольку от обычных людей я отличаюсь, я подумала: раз уж я спасла тебя, доведу-ка я благое дело до конца. Вот и собиралась отрезать твою опухоль.

Слушая, ворон несколько раз странно менялся в лице, то синел, то бледнел – удивительное дело, – потом снова смерил меня взглядом и спросил:

– Ты в женском теле? – И продолжал: – Если так, неужели ты не знаешь разницу между мужчинами и женщинами? А эта твоя бесцеремонность возмутительна! – Похоже, он слегка разозлился.

На этот раз я не знала, что ему ответить: мне было известно, что существуют цветы, травы, кусты, деревья, люди, рыбы, птицы и звери, но раньше я никогда не слышала ни о каком разделении на мужчин и женщин, и теперь недоумевала. Некоторое время спустя послушав меня, старик Ху расстроился и чуть не плача упрекнул: «У меня же мужское тело, Таотао, как ты можешь говорить, что никогда не видела мужчины!» Не придавая этому особого значения, я отозвалась: «Я же думала, что любая дикая морковь выглядит точно так, как ты». Старик Ху был безутешен.

Пока я с потрясением и замешательством впервые за четыре тысячи лет сознавала, что я женщина, и что в мире есть еще один вид, который называется «мужчины», ворон, называющий себя мужчиной, потрогал собранные в пучки волосы у меня на голове и сказал:

– Поскольку ты еще совсем малышка, вдобавок живешь на задворках небесного мира, неведение тебе простительно.

Я вскипела и уже собиралась возразить, как ворон вдруг произнес заклинание, возвращающее мне изначальный облик, я не удержалась на краю кровати и кубарем скатилась с нее. Злополучный ворон с любопытством поднял меня, зажав двумя пальцами:

– Теперь ясно, кто ты. Оказывается, ты маленький дух винограда.

Увидев, как прямо передо мной сходятся и расходятся его губы, я вдруг вспомнила слова старика Ху: «Таких плодовых духов, как я и ты, в числе небожителей и так уже мало, не хватало еще выходить наружу, чтобы тебя тут же съели!» Задрожав, я зажмурилась. Эх, старик Ху, старик Ху, видно, суждено мне погибнуть, не завершив своего дела, – я даже высунуться из Зеркала вод не успела, как очутилась в утробе у ворона, так что по этому пути я пройду первой.

Чем плохо жмуриться, так это тем, что можно ненароком и уснуть.

Когда я проснулась после крепкого и сладкого сна, перед глазами было черным-черно. Почему еще не рассвело? Вдобавок я ощутила, что на меня давит некая непреодолимая сила, и боязливо предположила: неужели я уже у ворона внутри? Если я сейчас приму человеческий облик, еще неизвестно, лопнет его живот или нет.

Но раз решила, значит, превращаюсь.

Как только я вернулась в обличие человека, вокруг стало светло, однако это не значило, что я вспорола брюхо ворону. Оказывается, ворон неизвестно когда снова превратился в птицу и теперь спал на моей кровати, раскинув крылья. Вот его-то крылом меня и придавило.

Значит, вороны не едят виноград. Это меня весьма утешило.

Вспомнив, что вчера я так и не отправила прошение госпоже Чанфан, я собралась опять сходить к магической преграде.

Но едва дошла до двери, как за спиной послышался мелодичный, как журчание воды по яшме, голос:

– Можешь подавать завтрак.

Ворон, опять в человеческом облике, томно раскинулся на лежанке. По его тону было ясно, что распоряжаться прислугой ему давно привычно, но у меня, к сожалению, не имелось дурной привычки прислуживать.

Но досаднее всего было вот это самое «но». Магические силы ворона значительно превосходили мои, прошлой ночью он с легкостью вернул мне изначальный облик, так что если бы я прогневала его, это не сулило бы мне ничего хорошего.

Мне оставалось только, сдерживая злость и слезы, выскочить за дверь, но в спину снова полетел голос:

– Вернись сейчас же.

Но… опять это «но». Когда я поставила перед вороном с трудом найденный завтрак, на его лице, как вчера, сменили друг друга синева и бледность, и он с отвращением отказался:

– Сама ешь.

Я уставилась на кучку извивающихся в тарелке дождевых червяков, не понимая, чем они не годятся.

– Разве вороны не едят червяков?

Значит, напрасно я перерыла весь двор в поисках, причем найденных червяков едва набралось на одну тарелку.

На этот раз палитра цветов на лице ворона оказалась гораздо богаче. На нем сменились поочередно все цвета радуги, прежде чем он наконец выпалил:

– Ах ты чертовка, кто тебе сказал, что я ворона!

Долгое время я остолбенело глазела на него, потом спросила, запинаясь:

– Неужто тогда… сорока?

Смертельно побледнев, ворон окинул меня взглядом и не ответил. Для себя я решила, что его молчание – знак согласия, и рассудила, что если он считает меня чертовкой, я буду считать его вороной, так что мы квиты.

Он потянулся, выпрямив длинные руки, и встал, на миг затмив небо своим парчовым халатом оттенка червонного золота, сверкающим, как солнце на восходе. Присмотревшись, я заметила, что брови у него гуще, чем у меня, внешние уголки глаз не так сильно опущены, нос крупный и прямой, ростом он выше, чем я, вдобавок на теле есть еще неизвестное нечто, однако я так и не поняла, в чем заключается «разница между мужчинами и женщинами», о которой он говорил.

– Ключевая вода здесь есть? – он внимательно огляделся и наконец остановил высокомерный взгляд на моем лице.

– Следуй за мной, брат-даос.

Хоть нрав у этого ворона дурной, а мы, духи плодов, не настолько сведущи, как птицы, прислушаться к доброму совету никогда не мешает.

У меня в саду есть источник чистой воды, круглый год бьющий ключом, так что старик Ху часто нахваливает его: «Таотао, здесь у тебя прямо как во дворце у небожителей!» И хотя, по-моему, старик Ху во дворце небожителей не бывал, на свой источник я не нарадуюсь.

При виде источника цвет лица сороки-ворона изменился к лучшему, он взмахнул рукой, и в ней появилась овальная чаша с ушками, изготовленная из белого нефрита. Он зачерпнул полчашки воды из источника и принялся пробовать ее, как чай, нюхал, рассматривал, лишь потом отпил и спустя долгое время произнес:

– Вода из этого родника сладкая и такая студеная, что едва можно удержать во рту.

Я слушала его невнимательно, но сильно позавидовала, увидев, с какой легкостью он сотворил чашу, да еще такую изящную. С искусством превращений я знакома, однако мне для него нужны какие-нибудь травы или листья, а сотворить что-нибудь из ничего, прямо из воздуха, я не могу. И старик Ху не может, только госпожа Чанфан. Стало быть, сорока-ворон не просто небожитель, но и небожитель весьма высокого ранга. Жаль, что я действовала недостаточно быстро, а то успела бы забрать у него внутреннюю основу духа, пока он был без сознания, и уже, возможно, числилась бы среди небожителей. А теперь мне как бы самой чего-нибудь не лишиться, к тому же обидно прислуживать ему – сплошное расстройство!

Вдруг я почувствовала, что у меня на голове что-то происходит, подняла взгляд и увидела, что сорока-ворон теребит мои волосы, собранные в пучки. Что они ему, игрушка? Или фетиш, «предмет болезненного пристрастия» из древних преданий?

– Ты чего вздыхаешь, чертовка?

Видно, память у сороки-ворона еще хуже, чем у старика Ху, если он по-прежнему зовет меня чертовкой.

Поскольку мы все еще были у родника, я разулась и погрузила ноги в воду, наслаждаясь приятной прохладой. И весело болтала в воде ногами, пока сорока-ворон не спросил, потемнев лицом:

– Разве для этого служит родниковая вода?

Я сильно удивилась.

– Конечно! В родниковой воде моют ноги, моются и стирают.

– Ах ты!.. – лицо сороки-ворона, только что темное от негодования, побагровело, он зажал рот ладонью, чтобы сдержать рвоту, и спустя некоторое время яростно выпалил: – Безмозглая чертовка! Грязь немыслимая!

Я запуталась: он ведь только что говорил, что вода «сладкая», а теперь жаловался на грязь. Если его настроения настолько переменчивы, так и тянет не придавать им значения.

Сорока-ворон провел ладонью по лбу, приложил ее к виску и сказал:

– Ну ладно, – потом огляделся по сторонам и спросил: – Это ведь мир цветов?

– Он самый.

К этому времени я уже успела прийти к заключению, что у сороки-ворона непростой характер, скверная память, нездоровые пристрастия, к тому же настроение у него переменчивое, а соображает он туго.

Он окинул меня взглядом, взмахом руки вызвал радужное благовещее облако, и я, увидев это, поняла, что сейчас он ступит на облако и покинет мир цветов, поэтому поспешила вцепиться ему в рукав и обиженно заявила:

– Брат-даос, ты ведь еще не вознаградил меня за спасение твоей жизни!

С натянутой улыбкой он скрестил руки на груди и спросил:

– Да? Интересно, и какой же награды желает благодетельница?

Сплетя пальцы, я немного подумала и сказала:

– Если ты унесешь меня за магическую преграду в небесный дворец, мы будем в расчете.


[1] Подробнее о судьбе богини Цветов и устройстве мира цветов см. роман времен династии Цин «Цветы в зеркале» Ли Жучжэня (прим. пер.).